Как только повернулся мой язык!

Как только хляби неба не разверзлись,

Чтобы меня примерно наказать!

Ведь слишком много хочет моя дерзость.

Намного больше, чем ты можешь дать.

Без должного к тебе благоволенья

Я засыпаю на твоем плече.

Быть может, мне пора просить прощенья

И отбивать поклоны при свече?

За все, что не могло, но все же было,

За все, что явно так посмела красть,

За то, что заманила, соблазнила

И не сдержала рвущуюся страсть.

Да, ангелы не спят – у них работа -

Считать грехи, их в степень возведя.

И мне сказать, когда платить по счету

За всех, кто был.

Теперь – и за тебя.

Хладнокровная стерва. Циничный кобель. Т.

Наплевав на шипенья, на сплетни и мненья,

Мы затащим друг друга с тобою в постель.

И затрахаем вусмерть. До изнеможенья.

Мы давно уже оба не верим в мечты.

Ни в мечты, ни в любовь, ни в бессмертную душу.

Упиваясь гордыней, сжигаем мосты.

Предаем, продаем и безжалостно рушим.

Мы шагаем по трупам, преследуя цель,

Огрызаемся злобно и держим удары.

Хладнокровная стерва. Циничный кобель.

Безусловно, друг друга достойная пара.

Ни души, ни сердец, ни святыни вокруг.

Только сколько бы мы разойтись не хотели,

Почему-то не можем разжать своих рук

И покинуть не можем под утро постели.

Мы разбиты, пусты и пьяны без вина.

Бьется пульс, нам виски разрывая на части.

Нет у счастья ни края, ни меры, ни дна.

Ничего кроме нас, ошалевших от страсти.

… Жжет глаза ледяная, сухая метель.

Мы хотели расстаться. И даже пытались.

Хладнокровная стерва. Циничный кобель.

Как щенка два сопливых, похоже, попались.

Мела поземка бестолковая, Т.

По ящику чушня неслась,

И как-то раз (зачем – не помню я)

В своем я доме убралась.

Я убралась, как (чем-то) чуяла,

Что ты ко мне (ну вдруг) придешь.

А у меня везде накурено,

И даже чайник фиг найдешь.

А у меня – четыре лифчика,

(И это лишь в одном углу!)

И манцеватель серым ситечком,

И тихий ужас на полу.

И три стакана (как три проруби)

Зеленой тиной занесло.

А за окном летают голуби,

И гадят, гады, на стекло.

Подумала: "необкультурено".

А убралась – и ты пришел.

И снова в доме все обкурено,

И снова пивом залит стол.

От предвкушенья неизбежного

Вновь в ужасе застыл диван.

А мы с тобой такие нежные,

Что нам все это пополам.

В этом месяце время замедлило бег.

День застывший тянулся, никак не кончался,

И не видел, как белый от холода снег

В этот синий от инея город ворвался.

Поздний вечер очнулся и, вздрогнув, настал,

Звездно изморозь вынув из темных карманов.

И январь, прослезившись от ветра, листал

Эти сумерки, словно страницы романа.

С тех пор, как мы с тобою стали врозь, Т.

Мне некому читать Омар Хайяма.

Мой милый, ну какой же ты упрямый!

Ах, если б знать, откуда что взялось.

И что куда ушло. Намного меньше

Чем я хотела, мне дано судьбой.

Быть с кем-то рядом, только не с тобой.

Хранить твой запах от забытой вещи.

Отдать сто мыслей за один лишь миг,

А лучше – за оставшиеся миги.

Без нас с тобой скучают наши книги -

Белянин, Кнышев и немного Кинг.

Тоска такая от безмолвной тьмы,

Что лезут мысли, но не те, что нужно.

Без нас с тобой скучает наша дружба.

А главное – скучаем сами мы.

Без флирта, без приколов, как вода

Стекают дни. Без снов, без откровений.

С тех пор, как отдалились наши тени,

Ничто не происходит никогда.

P.S. Вернись, останься, будь самим собой.

В конце концов, ну кто мужчина в доме?

И что еще случиться может кроме

Того, что мы не встретимся с тобой?

Да, мы расстались. Что еще сказать?

Что мы с тобою оба виноваты?

Мне наплевать! Вернись! Останься рядом!

Я так устала без тебя скучать!

Проходит ноябрь напрасно, Т.

Вгоняя в немую дрожь.

Я жду тебя в этот праздник

И знаю, что не придешь.

Дождем разошлись метели,

И ветер уже осип.

Ну где ты, на самом деле,

Упрямый, настырный тип?

Да к черту ее, погоду,

Весь этот нелепый дождь.

Я жду тебя больше года,

И знаю, что не придешь.

Хотел бы – нашел причину.

Так нет же ведь, недосуг.

Эх ты, а еще мужчина,

Эх ты, а еще, блин, друг!

Фантазия – только свистни -

Наводит тень на плетень.

Я жду тебя дольше жизни -

Весь этот нелепый день.

Ну зачем мне рыцарь, в самом деле?

На черта он нужен мне такой?

Ждать его сквозь бури и метели

С сентября до самого апреля,

Пить, гадать и врать себе самой?

Так ли нужно – белый конь, доспехи,

Благородство, честность, прямота?

Лучше вспомнить прожитого вехи,

И заштопав старые прорехи,

Осознать, что я сама не та.

Что не леди, и не королева.

Не наивна, даже не нежна.

Что давно плюю на взгляды слева,

И подумать честно если, девы,

На фига я рыцарю нужна?

Но ведь где-то точно бродит, бродит,

Не в доспехах и не на коне,

И не рыцарь, и не то, чтоб вроде,

Под метель растрепанных мелодий,

И никак не встретится он мне.

Да и то – ну где ему встречаться,

Если он живет в соседнем дне?

Мне бы пробудиться, разгуляться,

И самой себе хоть раз признаться

В том, что я опять живу во сне.

И совсем не рыцарь нужен мне.

Я все еще коплю ненужный хлам Т.

В своей душе. И покрывает иней

Еще один почти заживший шрам.

Еще одно потерянное имя.

Еще одно. И где-то глубоко

Оно падет. И вновь взорвется болью.

Еще одно. Как будто так легко

Терять и быть потерянной тобою.

Тихо двигались в прошлое стрелки часов. Т.

Время билось, разбилось, и пали осколки.

Слишком много придуманных мыслей и слов

Стали глупой причиной для глупой размолвки.

Слишком много молчанья, вранья и игры.

Слишком тяжкие сны. Слишком свежие раны.

Очень жалко, что мы с тобой оба правы.

И упрямые оба как стадо баранов.

Наш мелкий город с тысячью дорог Т.

(Не так как мы) готов был к этой встрече:

Одел свой день в холодный снежный ветер,

И разогнал прохожих – сколько смог.

Метель, как птица, билась в теплый дом,

Пугала нас зимой, но зря старалась.

Мы день, как опоенные, общались,

И ночь затем дышали в унисон.

Ну а потом, друг друга извиня

Во всем, в чем виноваты только были,

Мы обо всем с тобою позабыли

На целых три безумных зимних дня.

Безвременье сложилось в краткий срок,

Но нам с тобой обоим стало легче:

Мы знали – нам опять подарит встречу

Наш мелкий город в тысячу дорог.